Эсхатология

* * *
В России все не так — и антураж, и быт,
у нас свой Бог, свой Мир, свои пути-дорожки.
И Ангел Божий здесь не вострубит,
а грустно заиграет на гармошке.

* * *
Уже разгневанный Творец
огонь и серу приготовил,
и скоро всем придет пиздец,
кто блядовал и сквернословил!

* * *
Трижды прав Соломон – все пройдет, человек...
Как бы ни был постыден и гадок
этот миг – и его унесут воды рек,
нам оставив лишь грязный осадок.

* * *
Едва издав надсадный первый крик,
мы попадаем в общий черный список.
Уже в младенце видится старик,
и в каждом яблоке уже лежит огрызок.

* * *
Здесь бытие нелепо и бессмысленно,
да и за гробом вряд ли ждет награда,
и потому живу я легкомысленно,
чтоб избежать еще при жизни ада.

* * *
Попы стращают – Страшный Суд
грядет, столь праведен и жуток,
что даже мне, боюсь, дадут
за все-про все пятнадцать суток.

* * *
К безделью движим и влеком,
на труд не тратя ум и силы,
он жил и умер босяком.
Беспечным и на редкость милым.

* * *
В звучаньи мировой мелодии
я диссонансы нахожу.
— «Фальшивишь, Ваше благородие»,-
при встрече Господу скажу.

* * *
Грустит немытая Россия,
с тоской глядят глаза коровьи,
все ждет, когда ж придет Мессия
умыть ее горячей кровью.

* * *
По смерти – в новом теле возродиться…
Мы этою мечтой увлечены,
как та свинья, что жаждет воплотиться
в батончик ароматной ветчины.

* * *
Я сам творец, а не сторонний зритель,
и в череде находок и утрат,
я сам себе и Фидий, и Пракситель,
и, на беду, Нерон и Герострат.

* * *
Встречая каждый новый день как благо,
дивлюсь всечасно совершенству мира,
и Богу жизнерадостный бродяга
стократ милей угрюмого банкира.

* * *
Играл архангел соло на трубе,
а Бог и Черт делили мою душу.
Кричал Господь — «Возьми его себе!»
А Дьявол злился – «На хуй он мне нужен!»

* * *
Святые братья во Христе
спеша устраивают быт,
а Тот, Который на кресте,
не актуален и забыт.

* * *
Трещит мораль, и рушится страна,
закон не чтим, и Божий страх забвен -
то скорый на паскудство Сатана
в мир испускает ветры перемен.

* * *
Порок, глумясь, растленным миром правит,
беда и мрак на нас идут войной,
и ныне Свят не тот, кто Бога славит,
а тот, кто на смерть бьется с Сатаной.

* * *
Зачем я здесь? За коим хером
меня Творец решил создать?
Быть может, чтоб служил примером
как жизнь бездарно проебать?

* * *
Мы забиркованы и учтены, мон шер,
Великим-Вечным-Главным Бюрократом.
Приняв нас, бирку вяжет акушер,
а жизнь спустя — патологоанатом.

* * *
Мне конечно найдется замена...
Затерявшись в надгробиях низких
я останусь – не пригоршней тлена,
а слезой на щеках своих близких.
Я останусь — в звучании эха
недосказанным словом прощанья,
я останусь — незримой прорехой
на Бескрайнем Холсте Мирозданья.

* * *
— О, Боже Правый, подстрахуй
меня средь жизненных невзгод!
Дай руку мне, Спаситель… — Хуй!
Сам выбирайся, идиот...

* * *
Уж близок, близок Судный час,
когда, торжественно и строго,
мы непременно спросим с Бога
за все, чем Он обидел нас!